Отправлено: 09.12.08 12:26. Заголовок: Синяя птица

Автор: Натали aka Poltavka.
Пейринг: У/И, Спайк
Рейтинг: G
Отказ от прав: права птичьи.
Спойлеры: NFA и полгода спустя. Плюс флешбэки лет на тридцать в прошлое.
Саммари: когда впервые услышала в «Lineage» про то, как Вэс в семь лет пытался оживить птицу, рыдала «несамовито». Если бы я даже не любила его до тех пор, то полюбила бы тогда:).

…Синяя Птица мне просто необходима.
Я ищу ее для моей внучки, моя внучка очень больна.
– Что с ней?
– Трудно понять. Она хочет быть счастливой...

Морис Метерлинк

Птица мертва. У нее вывернута шея и окровавлена грудь. Его познания демонического мира намного глубже, чем орнитологии, но синицу он опознает сразу. Должно быть, разбилась об оконное стекло.
Уэсли также знает, что обращаться к старшим не стоит. Вчера он подслушал, как отец говорил мистеру Треворсу:
– Моя сын – излишне чувствительный ребенок, а чувствительность в нашем деле неуместна. Мне следует выбить это из него, если я не хочу вырастить полное ничтожество.
Уэсли не хочет быть ничтожеством. Он хочет быть великим воином. Или волшебником – как в его любимых историях. А Наблюдатели – они могут быть тем и другим, нужно только постараться, очень хорошо постараться, нужно быть первым во всём.
Птица по-прежнему лежит у него на ладони, он ощущает упругость бесполезных крыльев и решает, что у него получится. Кажется, сейчас в библиотеке никого…

***
Она носит его рубашки. Поливает кипятком сморщенные листья, с которыми даже нельзя поговорить. Ей не нужен чай, но очень важно все делать правильно. Иллирия пытается нащупать правильность в повседневных людских ритуалах, в обыденности жизни. Может быть, это ключ к возвращению? Может быть, если она будет все повторять, он вернется?
– Персик, ты куда собрался?
– Мне нужно... короче, это не твоё дело.
– Не моё, да? А Синяя, надо полагать, моё? Ты всё заварил, а теперь бросаешь нас, поджав хвост?
– Ты не понимаешь!
– Ну и катись! Все равно от тебя никакой пользы.
Они остаются вдвоём. Иллирия, покончив с рукописями в квартире, выкапывает из-под руин офиса тома пророчеств и погружается в них. Спайк пытается как-то растормошить ее, таскает диски с играми. Иногда, отчаявшись, уходит и неделями не появляется. Она знает, что однажды он уйдет совсем. Просто сейчас оба они потеряли свой компас и дрейфуют по воле волн. Белоголовому искать проще. Она бы ему обязательно это объяснила, но собственный поиск захватывает её целиком.

***
– Представляешь – я-то думал, эта дура скажет: «Спасибо, что спасли моё дитя от демонов-извращенцев!» А она стала причитать, что не может его прокормить, и раз наша компания – наша компания, каково! – его вернула, то должна позаботится о его воспитании. Сунула мне ребенка, прыгнула в такси и укатила.
– Если не хочешь кормить его, тогда съешь.
– Съесть?!
– Ты вампир.
Белоголовый закатывает глаза.
– Илли, ну хоть пошли вместе в аптеку – я буду глупо выглядеть, покупая памперсы в одиночку.
– Тогда взамен я хочу, чтобы ты пошел со мной к Ргх’ааллу.
– Это имя или у тебя отрыжка? Что за тип?
– Он коллекционер. Мне нужна вещь из его собрания.
– Так убей его и забери штуковину. Эй, а ты заткнись, или я действительно кое-кого съем! Молодец, умный мальчик.
– Владелец должен отдать ее добровольно. Иначе вещь бесполезна.
– Илли, ты знаешь, что такое «попросить»? Я в шоке.
– Отдать не задаром. Нужную вещь можно обменять на что-то ценное.
– У нас нет ничего ценного. Хотя… камушки из твоего саркофага – они стоят чего-нибудь?
– Ргх’аалл коллекционирует редкости, – терпеливо объясняет она. – Ты – редкость.
– Я – что?!
– Редкость. Вампир с душой.
– Слушай, если тебе приспичило заиметь редкостный экземпляр такого рода – езжай в Румынию или на Тибет, лови там Персика, продавай его, меняй, пришпиливай к стенке…
– Я прошу твоей помощи.
– Вот чёрт, Синяя, не смотри на меня так! Почему я никогда не могу отказать женщинам! Богиням – запросто, а вот дамочкам, которые смотрят на меня большими зелёными очами… или карими… или синими…
– Ты согласен? Хорошо. Я нашла все необходимое в сундуке Уэсли.
– Нет, нет, нет, только не цепи снова!

***
– Илли! Мне ошейник жмёт! Я в нем задыхаюсь!
– Ты не дышишь.
– Я морально задыхаюсь. Можешь хоть для приличия посочувствовать?
– Хозяева не сочувствуют рабам.
– Ух… дай мне только выбраться из этой заварушки, я покажу, кто тут хозяин... да не дергай ты проклятый поводок!

***
Наёмная няня, которую они пригласили посидеть с ребенком, с визгом выскакивает из квартиры, увидев залитую кровью Иллирию – на той для конспирации хлопковый сарафан в стиле Фред, одна лямка пропитана полностью, шея забрызгана, на лбу и животе пятна расплываются экзотическими цветами. Спайк ухитряется поймать орущего младенца, падает в кресло и как следует прикладывается к последней уэслиевой бутылке «Lagavulin».
– Семейство Адамсов – идеал добропорядочных мещан по сравнению с нами. А где ключи от ошейника?
Она не отвечает. Вынимает из шкафа рубашку (коричневую, предыдущую Спайк вчера с руганью отнял и унес в прачечную), заворачивается в неё, садится на ковер и внимательно разглядывает урну Осириса.

***
– Я должен уехать.
Пестрая сумка-«кенгуру» с малышом на фоне черной кожи вызывает улыбку, да она и не сердится. Он нашел наконец свой компас, и стрелка властно указывает ему направление.
– Илли, поехали со мной. Не все ли равно, где продолжать исследования? Там тоже наверняка есть книги, и новый Совет, они посоветуют что-нибудь, они только этим и занимаются…
Он топчется в прихожей, явно испытывая желание стукнуть упрямицу по голове, закатать в ковер и отправить вместе с багажом. Однако воспоминания о совместных тренировках заставляют его отказаться от рискованной затеи.
– Точно не хочешь? Ладно, тогда я вернусь. Обязательно, слышишь? Не дури слишком сильно.

Она и не собирается – слишком. В делах жизни и смерти ничего не бывает слишком.

***
Три дня после отъезда Спайка Иллирия готовится к ритуалу – расчищает место, отыскивает ингредиенты. Полиция так и не раскрывает некоторых убийств в криминальных районах – убийств с изъятием внутренних органов.
– Податель жизни... бог из богов... прими мою жертву. Кость, плоть, дыхание...*
Смирение пред ликом равного раздражает ее, но она переступает через гордость. Даже через нее.
– Сущий во тьме...
Иллирия собирает свою силу в щетинящийся молниями клубок и вплетает в заклинание. Уэсли ее оживил. Теперь она отдаст долг и не будет больше прозябать в одиночестве.
– Здесь лежит великий воин из рода людей. Позволь ему перейти!
В храме беснуется ураган, колонны размалываются в щепы, клочья вырванных страниц мотыльками льнут к обнаженной коже.
– Позволь ему вернуться!
Она пробует еще и еще раз, сосредоточено водит исполосованными запястьями над алтарной пентаграммой.
– Позволь…
Она требует, потом умоляет. Потом беспомощно плачет, пряча лицо в ладонях, как миллионы самок и женщин миллионы лет за время ее небытия… лазурные пряди разметываются в пыли теперь уже навсегда сломанными крыльями.

***
Вторая пощечина украшает скулу кровоподтеком и вспарывает губу, потому что на руке у отца тяжелый старинный перстень.
– Даже если бы тебе удалось дочитать – она все равно бы осталась мёртвой! Заводной игрушкой с черной магией внутри, зомби, которая выклюет тебе глаза! О чем ты думал, идиот, ничтожный мальчишка!
– Я МОГУ ЕЁ ОЖИВИТЬ!!! – внезапно кричит Уэсли, и с его пальцев рвется синяя паутина. Птица в неровно начерченной пентаграмме дергается, головка в перьевой шапочке быстро поворачивается туда-сюда. Крылья с сухим веерным шорохом складываются, крохотные коготки скребут по мрамору.
– Это невозможно… невозможно… – пятясь, бормочет Роджер, а его семилетний сын, сглатывая слезы, рассматривает воскресшую щебетунью. Через пару минут синице надоедает сидеть на одном месте, и она перелетает на камин, прыгая между безделушками и склевывая с них невидимые крошки.
Уэсли поднимается и, не глядя на отца, идет к выходу. В дверях он оборачивается: лицо распухло от побоев, нос – от рыданий, но взгляд торжествует.
– Я ни за что не буду ничтожеством. Я буду великим воином. И еще волшебником.
Уиндом-Прайс-старший молчит. Птица оправляет перья и, радостно чирикнув напоследок, выпархивает в балконную дверь.
_____________________________________________________________________________
* Заклинание воскрешения представляет собой помесь из «Forever» и «Bargaining». Учитывая, что книгу с ним подсунула Донни сама Уиллоу, и что в обоих случаях призывается Осирис, возможно, что заклинание – одно и то же, просто у Дон оно неполное.
Однако некоторые слова изменены – исходя из того, что Осириса наша Синяя вполне могла знать лично (говорят, подземные храмы на территории древней Иллирии даже древней египетских пирамид), так что ей видней.